Олег Покальчук – социальный психолог, который много лет изучает украинское общество. Сейчас он тесно работает с военными. Недавно он рассказал, почему изменения Украине даются не легко и о коммуникации с людьми, прошедшими войну. Журналистка Информер.od.ua внимательно слушала и записывала.
У нас есть книжно-газетное представление, какое общество демократическое, слаженное. Происходит эффект пророчества, которое само себя исполняет. Самосбывающееся пророчество. Я называю это галлюцинирующим обществом.
Если говорить об украинском дискурсе, то для Востока более характерна принадлежность к чему-то и гордость этим, для Запада – индивидуалистичность и эгоцентричность. Но в первом и во втором случаях мотивы выживания являются разрушительными.
Украина – это консервативная страна, которая говорит о либеральных ценностях, об открытости изменений, но на самом деле не очень хочет прикладываться к тому, чтобы их лично осуществлять. Она открыта эмоционально, но закрыта к сотрудничеству. Мы действительно открытая для изменений страна. Возможно, не потому, что мы так сильно этого хотим в своей сорокамиллионной массе, а потому, что исторические обстоятельства к этому побудили. Но в основе своей мы очень консервативная и замкнутая ментально страна. Народ, я бы сказал. Потому что политическая нация, которая составляет пока меньшинство, открытая.
Украина выглядит примерно так: консервативное общество прогрессивных наемников, людей, которые бы хотели наниматься к кому-то на работу или в Европе, или в Америке, но при этом сохранять свои ценности.
В каждой смысловой нише у нас всегда есть дуализм. В обществе действует двойная мораль, иногда тройная. У нас консерватизм, но, чтобы он был так хорош, как либерализм; у нас капитализм, но должна быть социальная защита; у нас прогресс, но надо лелеять музейные ценности; у нас модернизация – мы, конечно, будем развиваться, но сами учиться не будем.
Состав Украины, с точки зрения демографии, говорит о том, что это страна, которая движется в сторону изменения популяции в качестве стареющих бабушек. Эта масса не просто влияет на картинку, но и воспитывает и будет воспитывать потомков, согласно тому, как она сформировала свой тренд выживания.
Стареющая возрастная группа будет увеличиваться и диктовать философию поведения. Это не какое-то уникальное явление. Европа и Америка тоже стареют, все сидят на пенсиях. Но богатые страны могут себе позволить в это поиграть, а бедные страны, как Украина, становятся перед вызовом, когда общество будет требовать то, что оно требует согласно возрасту, уровня здоровья, полу.
Население будет уменьшаться. Иллюзии о том, что какая-то помощь по рождению детей повлечет демографический взрыв – это миф. И общество всегда чувствует динамику уменьшения. Это означает, что общественные инстинкты говорят каждому человеку: экономь свои усилия, не трать их на бесполезное, неизвестно, что будет. Людей будет меньше, еды меньше, ресурсов меньше – сиди тихо и не рыпайся. Здесь будет противоречия, потому что есть часть людей, которые вызывают социальные изменения, активные в обществе. У них будет конфликт с основной массой.
Каким образом ценности распределяются в украинском обществе? Есть три типа.
1. Европейский выбор. Мы себе представляем, что дальше этого мира ничего нет, там какие-то чудовища, а нас много, и нас не преодолеть.
2. Вата. Их больше, чем тех, кто артикулируют свою пророссийскость, потому что эти люди настроены на выживание: чем скуднее они живут, тем больше их интересуют желудочно-кишечные рефлексии. Им не интересно, как называется страна, в которой они живут, им интересно потребление. Их вряд ли можно изменить. Убедить людей очень трудно, или невозможно, но можно менять их поведение.
3. Между людьми с европейским выбором и ватой есть вышивата. Они консервативны, искренне лелеют традиционные ценности. Это категория верующих, но Библию у них может заменять Кобзарь. Полемика с ними или критика – это все равно, что критика верующих с точки зрения физики или химии. Это разные системы координат.
Мы все находимся в стрессе. У нас невротическая страна со времен создания, когда в семантическом поле начал происходить хаос, пришло огромное количество терминологии, которая для нас ничего не значила, но надо было ее употреблять, потому что это повышало капитализацию и самооценку. Поэтому в результате того, что общество стало употреблять слова, смысл которых образовался не здесь, создался один слой дезориентации, а война все обвалила, как дом, построенный не в цементных стяжках, а на песке.
Я часто повторяю, что мы восхищаемся таким персонажем как Тарас Бульба, который славен только тем, что убил двух своих сыновей, не оставил после себя ничего и погиб из-за глупой трубки. И это образцовый культурно-фольклорный тип украинского поведения.
Все украинские песни начинаются со слова «ой». Это все о жалостливости. И оно продолжается. Мы привыкли, что ненька у нас страдала и снова страдает. Как только мы начинаем употреблять этот ход мыслей, даем месседж преступнику. Как работает карманник? Он видит, что у человека в глазах читаются проблемы. Виктимное поведение. Только вы его демонстрируете – вы проиграли.
Про военных
Многие сегодня говорят о посттравматическом стрессовом расстройстве у украинских военных.
Измененные психические состояния, которые бывают на войне:
1. Боевая усталость
Симптомы:
– Человек тормозит, когда от него требуется быстрая реакция;
– Забывчивость.
2. Посттравматическое стрессовое расстройство. Это надолго. Оно не вносит в человека ничего нового, но переворачивает его изнутри. Интеллигентные и примитивные группы людей переживают это легче всего. Это 2 года. Другие группы – до 7 лет. Полевая практика показывает, что человек, получивший пулевое или осколочное ранение, был кантужен, легче справляется с этим состоянием, потому что у него есть индульгенция – он не умер.
Симптомы:
– Бессонница;
– Бдительность;
– Тревожность;
– На обычные вещи человек реагирует криком;
– Притупленность эмоций (это касается эмпатии, отзывчивости);
– Уменьшение памяти и плохая концентрация внимания;
– Депрессия (например, человек не переодевается в гражданскую одежду, ей неудобно спать на кровати);
– Нежелание общаться;
– Злоупотребление наркотиками, алкоголем;
– Воспоминания (если бы я был быстрее, все было бы иначе);
– Галлюцинации (это тяжелый случай; появляются, прежде всего, запахи, затем – слуховые галлюцинации, далее – зрительные);
– Самоубийства (происходят, когда человек вроде бы адаптировалась, а затем задается вопросом, что здесь делает).
Этот синдром также может наблюдаться у людей, которые вовлечены в войну, но никогда там не были. Иногда он острее проявляется у женщин. Склонность к сопереживанию или замещения переживаний у них выше.
Как общаться с людьми, которые вернулись с войны? Ни в коем случае не рассказывать о плохом – о том, что собака умерла, тарифы подняли. Не надо апеллировать к тому, что им на фронте было плохо, но и тут было не хорошо.
Виктория Топол
