Интернет-издание «Медуза» – быстро развивающийся стартап бывших журналистов Ленты.ру. После того, как оттуда уволили Галину Тимченко, независимого главного редактора, журналисты решили не терпеть нового, контролируемого Кремлем, руководителя. Они сделали новое медиа, но для безопасности разместились в Риге. Галина Тимченко, главный редактор уже Медузы, рассказала, как придумывалось новое издание, в чем ошибки интернет-СМИ и почему нельзя нарушать редакционные принципы.
Как создавалась Медуза
Когда мы сделали Медузу, первой задачей было выживание. Мы понимали, что если не внесены в черные списки, то скоро будем, и работать спокойно в России нам не дадут. Задачей было сделать так, чтобы мы были не убиваемы. За последний год в РФ было принято около ста законов и подзаконных актов, касающихся СМИ. Досудебная блокировка происходит в течение 1-2 часов. На разблокировку у кого-то уходит неделя, у кого-то – тоже несколько часов, а у кого-то – годы, как например, у оппозиционных Грани.ру, Каспаров.ru и ej.ru. Они сделали ставку на зеркала. Когда закрывают основной сайт, открывается зеркало, но есть мало читателей, кто решится набирать «mirror 1», «mirror 571».
Был еще способ Навального, когда при наборе navalniy.com, ты попадал на страницу с красной кнопкой. При нажатии тебя по динамичному айпишнику перебрасывало на сайт Навального. Если айпишник находился в списке силовиков, то им показывали котиков. Но так мог позволить себе делать Навальный, у которого была большая аудитория. Мы себе такого позволить не могли. Поэтому решили, что будем кросс-платформенные. Откроем приложение, чтобы не заблокировали, а сайт будет приложением к приложению. Для того, чтобы блокировать сайт, нужен интернет-провайдер. Для блокировки мобильного приложения, нужно договариваться одновременно с Apple, Google, Microsoft, что нереально.
Денег у нас было мало, и мы поехали в Варшаву, потому что в Латвии нет IKEA. Взяли в аренду минивэн. В офисе тех, кто нам дал машину, на одной стене висит Ленин, на другой – Гитлер. Наша девочка не нашла ничего лучше, как выложить это в Instagram. И началось: будущий проект Тимченко – поклонники Гитлера. Смотрите, какой логотип. Все либеральные друзья на нас обрушились, не понимая, что, когда мы с дизайнером разговаривали, какой должна быть Медуза, я ему сказала, что мы живем в Риге, где много ар-нуво. Он нашел художника, который видоизменяет ар-нуво. Он сказал, что у нас получается Готэм-Сити. Отлично, пусть будет Готэм-Сити, а мы будем Бэтменами.
Нас практически не индексирует Яндекс. Они сказали это открытым текстом. Мы иностранное СМИ. С началом событий в Крыму Яндекс решил вывести иностранные СМИ под ватерлинию. Сначала – федеральные российские СМИ, потом – региональные, потом есть синенькая черточка, под которой иностранные СМИ.
Про ошибки современных медиа
Какие самые главные задачи современных медиа? Из бесконечного белого шума выдернуть тему. Из этой матрицы, на подобие той, что в фильме, выдернуть то, что тебе нужно, переосмыслить, добавить или упаковать, рассказать историю и самое главное – ранжировать. Вот это – главное, а вот это – проходное. Интернет-сайты с этим не справляются, потому что у них жесткая верстка. Один день и другой день – слева новости, два заголовка, одна картинка – одна картинка, здесь баннер – здесь баннер. Что бы не случилось, у вас все равно одна и та же морда сайта каждый день.
Очень смешно было, когда издание, в котором я когда-то работала, вело трансляцию пресс-конференции Путина. Знаете, как выглядела морда? Путин, Путин, Путин, Путин, президент РФ, Путин, Путин. Вопрос: в мире больше ничего не происходит? Это неадекватное отражение повестки дня.
Игры вместо новостей
Долгое наблюдение за аудиторией показало, что она устала от плохих новостей. Но нам нужно заставить их обратить внимание на то, что происходит в стране, потому что мы должны выполнять свою функцию – распространять информацию.
Одинаковые новости о том, что новосибирский епископ запретил оперу «Тангейзер», православные активисты ворвались в Манеж и разгромили выставку, протоирей Дмитрий Смирнов прервал вечеринку радиостанции «Серебряный дождь» и до бесконечности. Можно про это много писать. А можно выделить тренд: церковь вмешивается в наши с вами дела; в Конституции Российской Федерации записано, что церковь отделена от государства, она права не имеет, но с попустительства властей делает это регулярно. Мы сделали игру, в которой нужно было не дать священникам дойти до государственных институтов.
В России были региональные выборы, оппозицию пустили только в Костроме. Никто не читает про выборы, никому это не нужно. Но региональные выборы – это то, как люди будут жить дальше. Мы сделали игру, в которой ты должен выбрать сторону честного независимого наблюдателя или фальсификатора. Если ты наблюдатель, то должен не пустить на избирательный участок как можно больше фальсификаторов. Если ты играешь за фальсификатора, то должен не пускать на участок наблюдателей, и тебе говорят: «Все отлично, победили, как и всегда».
Любимая моя история – про рукопожатность. Павел Каныгин в свой День Рождения сфотографировался с Бородаем. Что говорить в оправдание Паши? Пьян был, ничего не помнит. И началось: вы фотографируетесь, вы не рукопожатный. Одно такое движение поставило крест в глазах узкой референтной группы на том, что вообще-то Паша делает больше дело. Он один из лучших военных корреспондентов, не раз рисковал жизнью: и морду ему били, и в чистом поле выбрасывали.
Мы сделали игру о рукопожатности. Нужно выбрать, за кого вы играете – за либерала или патриота. Дается 40 секунд на то, чтобы выбрать, кому вы пожмете руку, а кому – нет. У этой игры было 500 тысяч просмотров. В ней была хитрость – список рукопожатных с обеих сторон. Например, кем бы ты ни был, Леониду Парфенову руку обязан пожать. Узнают ли люди после этого лучше политиков? Да. Интересно ли им это? Интересно. И самое главное – это все их ведет к потреблению с мобильного.
Про принципы
По поводу тесного вхождения в политические круги у меня жесткая позиция. Какие должности занимали Эдвард Сноуден и Джулиан Ассанж? Никакие. Кто явился самыми большими раскрывателями секретов за последние 5 лет? Эдвард Сноуден и Джулиан Ассанж. В старом мире главный редактор – сакральная фигура. Твой текст отдали главному редактору – теперь не мыться неделю. И каждый главный редактор, чтобы подпитать чувство собственной значимости, говорит: «Зато я разговариваю с Дмитрием Песковым». И о чем – хочу сказать. Псковская губерния, Лев Шлосберг. Это издание очень маленькое, бедное, с сайтом, сделанным на WordPress на коленке кое-как. Оно первое и единственное в России начало расследование по псковским десантникам. В какие кабинеты они должны были входить, чтобы найти могилы людей, которых закопали без отдания воинских почестей? Какую должность занимает Павел Каныгин? Что, знакомство с Муратовым помогло Каныгину, чтобы его ударили не слева, а справа? Настоящие журналистские расследования в кабинетах Кремля не делаются. В кабинетах Кремля и Администрации вашего президента вам скажут то, что нужно им. Вам сольют то, что должно быть слито. А вот то, что не предназначено для слива, скорей всего вы найдете в корзине для мусора, как в рассказе Конан Дойла.
Редакционную политику можно менять, но не под давлением. Не ради выживания. Мы приняли, что будем все решать голосованием. Если мы поймем, что нам что-то кажется неправильным, мы это изменим и попытаемся объяснить. Это как ситуация с Лентой. Мне говорят: «Вот ты такая несгибаемая, если бы ты договорилась, Лента бы еще пожила». Кем бы она пожила? Когда меня увольняли после вбросов 2011 года, я объяснила владельцу, что, если я сегодня сниму статью, я утрачу право войти в редакцию. У меня нет больше права, потому что я зову к независимой журналистике, и сама под давлением прогибаюсь. Если ты заявил какие-то ценности, ты их придерживаешься. Если ты меняешь эти принципы, то только потому что внутренне меняешься.
Про пропаганду
Аудитория, на которую вещает российская пропаганда, не вокруг пропаганды создавалась. В этом вся засада. Почему все проигрывают информационную войну российским пропагандистам? Потому что эту аудиторию растили 20 лет на очень хороших западных образцах. В течении 20 лет российские телеканалы закупали лучшие сериалы от «Mad Men» до «Game of Thrones» и первых мексиканских мыльных опер, которые собирали всех бабушек, какая-то «Просто Мария» или «Санта Бабрара». У моей подруги бабушка написала письмо на канал: «Дорогие, расскажите пожалуйста, чем кончится, боюсь – не доживу». К сожалению, не дожила.
20 лет они растили аудиторию. Были «Городские Пижоны», «Закрытый показ», на котором показывали документальное кино, арт-хаусное кино, были обсуждения и так далее. Потихоньку сжималось это кольцо. Стена не строится в одну секунду, она строится кирпичик за кирпичиком. Но в тот момент, когда потребовалось эту аудиторию сделать послушной, люди были преданны. Они ждали 19 часов, чтобы посмотреть сериал «Ликвидация», ждали 23 часов, чтобы посмотреть новый сезон «Mad Men» одновременно со всем миром. Телевизор всегда работал фоном, поэтому имплементировать туда пропаганду было легко, аудитория была преданной.
Виктория Топол
Материал подготовлен при содействии фонда “Відродження”
